...Увидев впервые на заре прошлого века промышленное сердце Германии, Александр Блок изумлённо выдохнул: «Кёльна дымные громады»... Любопытно, что сказал бы он, доведись ему увидеть нынешний Череповец с его «Северсталью», не без основания считающейся «городом в городе»?

Но всё это — сугубо сослагательное наклонение. А его, как известно, мать-История не любит. В реальности же сегодня у нашего соотечественника город Череповец связан именно с «дымными громадами». И никак иначе. Не у всякого духу хватает эти дымы «приподнять», раздвинуть их, как театральный занавес. А зря — за ним увидится немало интересного. Скажу более — правы те, кто считает трёхсотттысячный город у слияния Шексны и Ягорбы поистине уникальным в туристическом отношении. Например, открытый два года назад Музей металлургической промышленности, он же — в просторечии - музей «Северстали», не без основания считается одним из лучших в России.

Рождение города — очень древние первобытные стоянки не в счёт! - обычно относят ко второй половине XIV столетия, когда преподобными Феодосием и Афанасием был основан Вознесенский монастырь. Обитель была, современным языком говоря, была «оптимизирована» четыре века спустя по указу матушки-Екатерины. Она же — как бы в компенсацию - через несколько лет повелела придать сложившемуся вокруг монастырю небольшому поселению статус города.

Успела как раз вовремя. Сначала — во посмертное исполнение заветов Петра Великого — Череповец стал важной частью Мариинской водной системы, снабжавшей всем необходимым невскую столицу. Появилась даже народная песня: «Чудна чудная машина – Развесёлый пароход. Уж мы сядем и поедем Во Черепов городок».

Потом, стараниями другого человека — мы ещё вспомним его - через Череповец прошла железная дорога. Словом, былая подмонастырская слободка оказалась на очень бойком месте: на пути из южных аграрных в северные промышленные края, так что появление на берегах Шексны металлургического гиганта органично вписалось в логику его развития.

Имя города, как говорят учёные люди, произошло от финно-угорских слов «чери-ыб» («рыбья гора») и «vesi» («вода»). Значит, Череповец в переводе — рыбья гора над рекою. Красиво. Однако, рыбу, которая смогла бы выжить в сегодняшних водотоках — как-то поднимается язык назвать их реками -, вообразить трудновато...

Василий Васильевич номер 2

Радетелям всевозможных «чёрных металлургий» небезынтересно будет узнать, что на заре ХХ столетия одну из главных статей российского экспорта составляло... во «девичестве» парижское, а сегодня - вологодское масло, сотворённое усилиями уроженца Череповца Николаем Верещагиным, старшим братом великого художника. Усадьба Василия Васильевича Верещагина-старшего, многолетнего уездного предводителя дворянства, с прилегающим к нему садом уже без малого два столетия стоит в центре города.

О хозяине усадьбы, большом охотнике до охоты, человеке в общем-то порядочном, добром, но иногда горячим на слово (недаром же «верещага» - это говорливый и часто невоздержанный на язык человек) и по отношению к дворне подчас тяжёлом на руку, немало скажет, например, такой редкостный экспонат из его кабинета , как табуретка, опирающаяся на четыре лосиных копыта.

Путеводитель скучным голосом скажет, что дом Верещагиных — типичная городская провинциальная усадьба первой половины позапрошлого века, включающая в себя помимо господского дома,хозяйственные постройки: каретный сарай, баню, колодец и т. д. С точки зрения записного эстета — далеко не шедевр зодчества, скорее — типичный образец тогдашней типовой застройки. Но разве в архитектуре в данном случае дело?

Какой путеводитель передаст атмосферу Дома с его влюблёнными буквально во всех членов семейства Верещагиных хозяйками? О каждом из них есть что рассказать — людьми они были все как на подбор незаурядными. Понятно, что в советские годы, когда деревянный дом почти не семьдесят лет был обращён в типичную коммунально-воронью слободку, главным «локомотивом» его спасения — сначала мемориальная доска, потом мемориальные комнаты, и так далее - был самый знаменитый из братьев. То есть Василий, родившийся здесь в октябре 1842 года. «В 7 часов вечера я явился на свет — подали шипучки, и поздравили предводителя и предводительшу с Василием Васильевичем N2», - не без иронии писал потом творец «Апофеоза войны».

Но разве только на меньшом Василии Васильевиче свет клином сошёлся? О брате Николае — основоположнике российского сыро- и маслоделия уже было сказано. А ведь был ещё ничуть не менее как художник одарённый, чем Василий, неприкаянный и бедовый брат Сергей, сложивший буйну головушку под стенами Плевны. И брат Александр, усердный и вдумчивый служака, и при этом — очень даровитый писатель, чьи записки о Китае и Манчжурии имеют немалый успех и сегодня.

Не свезло по большому историческому счёту уроженцам дома бывшей Благовещенской (ныне — Социалистическая). Могилу брата Николая, так до самой смерти и не расплатившегося с долгами, вместе с родовым имением поглотили воды Рыбинского водохранилища. Брат Василий погиб вместе с адмиралом Макаровым под Порт-Артуром. Брат Александр, запутавшийся в семейных неурядицах, застрелился через четыре года после гибели Василия.. А дом из усадьбы Пертовка, где прошло детство всех братьев, тот самый многострадальный дом, что с большим трудом в конце 30-х удалось вывезти в разобранном виде из зоны затопления, в первый военный год растащили на дрова...

Так череповецкий дом стал, по сути единственным центром памяти об одной из самых замечательных русский фамилий. Между прочим, очень неплохим художником, хотя и во многом потерявшимся на фоне великого дядюшки, был Кузьма Николаевич Верещагин. Жаль, конечно, что подлинников картин Василия Верещагина в череповецком музее нет — есть только некоторые, очень примечательные эскизы. Но приобщиться к искусству (или искусствам?) можно не только через них. Многих юных посетителей музея привлекает, например, мастер-класс по изготовлению силуэтов — когда-то этот жанр был очень популярен в России, вспомните хотя бы знаменитую художницу Елизавету Бём. Бём, кстати, тоже была дочерью вологодских помещиков — Эндоуровых, их ожидающий реставрации чудо-замок в готическом вкусе в селе Братково находится недалеко от Череповца.

«Летун отпущен на свободу...»

Часто говорят, что все русские дворяне в родстве между собой — это видно и на примере Череповца. Сестра уездного предводителя дворянства, отца художника, Анна Васильевна Верещагина, вышла замуж за богатого местного помещика Николая Васильевича Гальского (ударение на второй слог — Г. О.). Сделала, по местным понятиям, очень удачную партию — имение Гальских «Горка» располагалось за городской чертой, прямо на берегу Шексны.

И дом был — не чета верещагинскому. Не дом даже — чистый дворец! Шестиколонный портик на фасаде парадном и роскошные клумбы перед ним. Просторный прогулочный балкон со стороны фасада дворового. Огромное полукруглое окно в чердаке. И — как вишенка на бело-голубом деревянном торте — башенка-бельведер с полным круговым обзором на шекснинские шири-дали (и дымы «Северстали» - из песни слова не выкинешь). К сожалению, имя творца дома Гальских, как, увы, и многих выдающихся памятников провинциального зодчества, неизвестен.

Сам род Гальских, хотя и известен в череповецких весях с первой половины XVIII века, не может похвастаться столь же яркими представителями, как их родственники Верещагины. Хотя и среди них было немало людей незаурядных. Таких, например, как поэт Владимир Николаевич Гальской. Родился он в Череповце, но волею исторических судеб всю жизнь провёл на чужбине, где был известен не как поэт, а как архитектор — весь центр Касабланки, крупнейшего города Северной Африки, построен по его проектам.

Владимир Яниш, сын сестры последнего владельца усадьбы, был одним из первых русских лётчиков — он погиб при испытании очередного самолёта. Как тут снова не вспомнить Блока: «Летун отпущен на свободу. Качнув две лопасти свои, Как чудище морское в воду, Скользнул в воздушные струи...» В честь Владимира Яниша одна из комнат дома посвящена именно пионерам русской авиации. Свобода, кстати, тут тоже не случайно — живущий сегодня в США сын Владимира Гальского некоторое время был директором русской службы радио «Свобода»...

Тем же из Гальских, кто не сумел вовремя уехать, выпали совсем иные судьбы. Кто-то сгинул в ГУЛАГе, кому-то пришлось прожить всю жизнь, скрывая своё происхождение. На фоне этих судеб дом на берегу Шексны смотрелся ну просто любимцем Фортуны — в буйном 1918-м, в отличие от тысяч и тысяч дворянских особняков и усадеб, его не сожгли, а взяли под охрану как исторический памятник. Что, впрочем, совсем не помешало вселить в него сначала сельхозтехникум, потом общежитие, потом правление совхоза, потом казённое жильё... К началу 1980-х в него набилось уже целых двадцать семей. И тут старому дворянскому гнезду снова повезло — он попал в руки настоящих профессионалов от реставрации. Сегодня он, ставший одним из лучших музеев города, служит местом регулярных встреч потомков Гальских и Верещагиных.

Правда, когда пришло время «собирать камни», усадьба «Горка» оказалась уже не за городской чертой, а в самом что ни на есть центре огромного индустриального города. И, видно, до того надоели череповчанам индустриальные пейзажи всех поколений, что территорию старой усадьбы сберегли полностью, не пустив драгоценную землицу под пресловутую коммерческую застройку —пример для российских городов поистине уникальный! Любопытно, что на усадебной территории сохранился не только главный дом — стоящий чуть поодаль двухэтажный (!) амбар тоже аналогов в России не имеет. Видно, было что хранить в столь просторном помещении. И вообще — когда смотришь на лица людей, приходящих в усадьбу, то понимаешь, что «любимое место отдыха» - это не только журналистский штамп...

Иван Андреевич — но не Крылов. Милютин — но не фельдмаршал

… Ещё в конце прошлого века на взгорке у слияния Шексны и Ягорбы, совсем недалеко от «резного» череповецкого дебаркадера, стоял добротный деревянный двухэтажный особняк, в котором жил городской голова Череповца с 1861 по 1907 год Иван Андреевич Милютин. Ни в каком родстве с родовитым дворянским семейством последнего российского фельдмаршала Дмитрия Милютина он не состоял, происходя из не менее славного в отечественной истории купеческого сословия.

И как бывают в наших городах градообразующие предприятия (та же «Северсталь»), так иногда везёт им и на градообразующие личности. Иван Андреевич — действительный статский советник, купец I гильдии, «владелец заводов, газет, пароходов», благотворитель - был как раз из таких. Любопытно, что у будущего городского головы был... всего один класс образования, всех своих «степеней известных» он достиг исключительно благодаря самообразованию.

То, что сделано им родного города, впечатляет даже при сухом перечислении, что называется, через запятую: открыто семь учебных заведений, проведено электрическое освещение и телефонная связь, открыты библиотека, книжный магазин, музей, а главное — через Череповец прошла железная дорога. Потомки же отплатили благодетелю по-своему, зато от души и сполна: могила его в недоброй памяти 1937-м была взорвана вместе с Благовещенской церковью, той самой, что стояла неподалёку от дома Верещагиных.

Заброшенный же и повидавший в советские времена немало постояльцев дом Милютина дожил до перестроечных времён, однако в 90-е несколько раз горел... Да так, что несколько уцелевших венцов пришлось разобрать и фактически воссоздать дом заново, по прежнему проекту. Воссоздание стало одним из лучших в Череповце примеров частно-государственного партнёрства: немалые суммы на создание открывшегося десять лет назад музея были пожертвованы частными инвесторами. Несколько лет назад «почётному городскому голове» был открыт памятник — как раз напротив основанного им музея.

Конечно, подлинных реликвий, связанных с именем Милютина, в музее немного — к энергичным, а главное — предприимчивым людям в России относились с недоверием и подозрительностью во все времена. Попробуйте-ка найти во всей Великой Русской Литературе хоть одно произведение, в котором в положительном — скажем так! - свете был бы изображён купец или предприниматель... Нет таких. Но дом-музей Милютина — одно из тех мест, где пришлый недоросль может ну если не изменить своё отношение у «богатеям», то по меньшей мере задуматься о нём. «Делиться надо!» - так, очень коротко, можно сформулировать его основной смысловой посыл...

Череповец, впрочем, умел вдохновлять не только людей дела. Неподалёку от города находится усадьба Владимировка — в ней разместился единственный в России музей, посвящённый «королю поэтов» Игорю Северянину. Игорь — тогда ещё Лотарёв — в молодые годы часто бывал здесь у своего дяди. Но это, как говорится, уже совсем другая история...